Дадан и Сыновья

Сегодня фирма «Дадан и Сыновья» остается одним из крупнейших производителей расходных материалов и инвентаря для пчеловодства. У многих пчеловодов на пасеках стоят популярные улья Дадан, надставковые и так называемые «лежаки». Однако немногие пчеловоды знают, какой интересной была судьба создателя этого улья.

Если посмотреть на польские пасеки, то смело можно утверждать, что улей Дадан давно и надежно в них обосновался. На такой выбор пчеловодов влияют многие факторы: одни выбирают этот тип улья благодаря его легкому обслуживанию, другие – с точки зрения комфортной зимовки (благодаря большой поверхности рамок), следующие хвалят хорошие условия для развития семей. Некоторые с свою очередь критикуют этот тип улья за большие габариты и ограниченные возможности для пасечных работ, которые при них можно делать (особенно в «лежаках»). Типовой размер рамки Дадан – это 435 ? 300 мм, размер магазинной рамки - 435 ? 145 мм, т.е этот улей можем назвать ульем с широко-низкой рамкой. Дадан имеет большую площадь рамок, что делает его одним из самых больших среди наиболее распространенных ульев в мире.
Причисляемый к лежакам, он имеет дно, прикрепленное к гнездовому корпусу, в котором размещаются 15 рамок. На сегодня этот улей также имеет форму стояка и состоит из дня, корпуса гнездового, магазина и крыши. Согласно д-ру Ванде Островской эти ульи более всего подходят для двух семей, налетов и хорошо себя зарекомендовали в местах с богатым и долговременным взятком. Большие рамки также позволяют полностью использовать возможности пчел. Улей Дадан был сконструирован в 1868 году в США на основании схемы улья Лангстрот и первоначально помещал рамки Квинби размером 470 ? 286 мм. Сам конструктор неоднократно модифицировал размеры рамок и их количество в улье. Улей Дадан стал популярным в Америке и Европе и на сегодня известен в нескольких версиях, например в США – улей Дадан модифицированный, в Европе – улей Дадан-Блатт с соответствующей рамкой (модификация швейцарская). Первый оригинальный улей Дадан был изготовлен из одинарных досок и состоял из выходящего за пределы улья подвижного днища с мостиком, гнездового корпуса на 10 рамок, двух магазинных надставок, размещенных непосредственно на стенках корпуса. Задняя часть корпуса была укреплена дополнительной доской.
Крышка плоская, глубокая, опертая на планках, прибитых к стенкам корпуса, прикрывала надставки, а леток регулировался специальными колышками.
Шарль Дадан родился в 1817 году в Vaux-Sous-Aubigny, небольшом городке в восточной Франции. Был вторым ребенком в семье с 7-ю детьми. Пчелами заинтересовался в 12 лет, а скорее получил тогда первый опыт работы с пчелами, когда помогал соседу при медосборе и поимке роев. В молодости Шарль занимался торговлей и был совладельцем мастерской по обработке кож. Однако разочаровавшись в условиях для бизнеса во Франции, решил принять приглашение старого друга г-на Марло и в возрасте 46 лет в 1863 году иммигрировал в Северную Америку, где планировал посадить виноградники и заниматься виноделием. К сожалению, виноделие не принесло ему ожидаемого дохода, и после оплаты переезда своей семьи и покупки земли Шарль Дадан остался без гроша за душой. Не зная ни слова по-английски, он, однако, горел желанием достичь успеха на своей новой Родине. Шарль бросил виноделие и занялся пчеловодством, любовь к которому зародилась у него еще во Франции. Читал работы французского биолога Жана-Батиста Ламарка и социалистические теории Шарля Фурье. Дадан отрекся от католичества и стал социалистом.
После переезда в Америку Шарль применял социалистические принципы в своей деятельности и работал бок о бок со своими работниками. Со временем Шарль стал самым крупным производителем меда в Америке. Однако он не был доволен местными породами пчел и начал импортировать итальянских пчел в США.
Шарль Дадан опубликовал много статей в различных пчеловодческих журналах, как американских, так и европейских. В 1872 году он получил предложение редактировать американский пчеловодческий журнал American Bee Jurnal, но вынужден был отказаться по поводу слабого, практически минимального знания английского языка.
Если посмотреть на улей Дадан, то мы не увидим в нем черт, сходных с другими ульями. Однако с перспективы времени можно смело утверждать, что Дадан не открыл и не создал ничего нового – даже того улья, который сегодня носит его имя. В то время, когда он прибыл в Америку, существовал только один тип улья – улей Лангстрот, в который вносили изменения как Квинби, так и Дадан. Дадан хотел показать своим соотечественникам новые интересные пчеловодческие решения, главным образом улья с подвижной конструкцией, которые в те времена были мало популярны в Европе. Сам Дадан работал с такими ульями и главным образом поэтому, а также благодаря рекламе европейцы присвоили его имя этому улью. В своих дневниках Дадан пишет: «увлекся ульем Лангстрота, который позволял пчелиной семьей максимально эффективно развиваться». Улей Дадана в то время был открытием, т.к в нем пчелы могли легко перезимовать и правильно развиваться, особенно это было заметно при сравнении с другими ульями, которые имели малые рамки. Первоначально улей Дадана имел один уровень. Практика показала, что лучше будет, если медоносные пчелы отделить от семьи и поставить наверх. Это доказал швейцарский пчеловод Блатт, поставив на улье второй уровень с полурамками – теперь такой улей носит название Дадан-Блатт. В окончательной версии рамка получила размеры 435 х 300мм (рамка Дадан-Блатт). Улей был распространен в Европе, пчеловоды использовали его стоячую и лежачую модификации в различных региональных версиях.
Со временем в Америке пчеловоды убедились, что в таком большом улье пчелы не могут развиться в полную силу и, что хуже, в нем трудно было контролировать роение, поэтому начались поиски нового решения и нового подхода к этому типу ульев. Решение проблемы нашли американские пчеловоды Сименс и Демаре, которые доказали. Что пчелы нужно выращивать в ульях с двумя семьями на рамках одинаковых размеров, и с этого момента новый тип улья начал массово использоваться на пасеках. Улья Дадан, Лангстрот и другие предназначены для двух семей. По сегодняшний день фирма Дадан производит улья с двумя гнездовыми корпусами для одинакового типа рамок. Однако на сегодня в США, Канаде и других странах 95% ульев – это улья Лангстрот, улья Дадана составляют всего 5% общего числа ульев, пчеловодами-любителями используются также другие типы в ничтожно малых количествах. Почему же улья Дадан составляют всего 5% общего числа? Американский пчеловод Нолет утверждает, что этот улей лучше и просторнее одноуровневых ульев, но хуже ульев двухуровневых с двумя гнездами, в котором пчелы могут достигнуть максимума развития. Например, в Сербии используется это тип улья, однако предназначенный для двух семей. Один из самых известных сербских пчеловодов Джорджа Колярович так о них говорит: «Если бы кто-то спросил меня, какой улей наиболее выгоден на пасеке, то я бы ответил, что улей с одинаковыми частями для медоносных пчел и семьи». Таким образом, можем сделать вывод, что улей Дадан был бы идеальным, если бы кто-то переделал его на подобие Лангстрота с одинаковыми частями для медоносных пчел и семьи, что значительно сократило бы время на его обслуживание. Это очень важно для пчеловодов, содержащих большие пасеки, которые ценят свое время.
С 1881 года Дадан и Лангстрот вместе работали над расширенным изданием книги «Улей и медоносная пчела». Книга была напечатана в 1889 году, в последствие много раз переиздавалась во всем мире, была переведена на 4 языка. Шарль Дадан умер в г. Гамильтон 26 июля 1902 года. У него остался один сын Камиль Пьер Дадан. В 1978 году Центр Наук «Икар» Университета Западного Иллинойса получил от семьи Дадан архив биографических документов семьи Дадан. Хотя сегодня фабрикой пчеловодческого оборудования управляет сын Шарля Дадана, Камиль, который переехал в Америку в возрасте 12 лет. Он после смерти отца взял на себя бразды правления фирмой и привел ее к полному расцвету. Камиль, в отличие от отца, был больше практиком, его называли «человеком бизнеса». Опираясь на знания отца, он создал фирму, которая стала лидером в пчеловодческой отрасли, и в которую он вкладывал всю душу.
Камиль посвятил себя фирме, однако находил время помогать отцу при продаже меда. В 1871 году, когда Шарль тяжело заболел астмой, Камиль принял его пасеку из 70 семей. В то время на реке Миссисипи не было моста, и Камиль должен был вставать в 4.30 утра, чтобы успеть на паром в 6.15, следующий в город, где Камиль продавал мед. Был очень экономным, не тратил деньги понапрасну, старался инвестировать для пользы семьи. Его продукты были достаточно дороги, но он всегда подчеркивал, что товар высочайшего качества. В 1875 году Камиль Дадан женился на Мари Маринелли и в 1878 году они начали производить пчеловодческие инструменты для собственных нужд,что было стопроцентным попаданием и вскоре другие пчеловоды начали покупать инвентарь Камиля Дадана. В день передачи полномочий своим трем сыновьям Камиль сказал «Такова наша пчеловодческая семья. Теперь ваше время, а я могу отойти в сторону и наблюдать за вашей работой». С 1912 года Камиль начал редактировал «Американский пчеловодческий журнал». Его целью было создать такое издание, которое бы было «самым лучшим в мире в тематике пчел и пчеловодства». Сегодня можно утверждать, что ему это удалось, так как этот журнал является главным в США и Канаде и одним из наиболее значимых в мире. Камиль Дадан умер в 1938 году, у него было семеро детей. Трое сыновей Луи, Анри и Морис окончили Университет Иллинойса и вернулись, чтобы продолжать дело отца. Название фирмы было несколько раз изменено, окончательно утвердилось название Дадан и Сыновья. Фирма под управлением сыновей Камиля разрасталась и специализировалась во все новых отраслях пчеловодства. Сегодня фирма остается одним из крупнейших производителей расходных материалов и инвентаря для пчеловодства и придерживается слов Камиля Дадана о том, что «имеет смысл поставлять качественные продукты»

Письмо Камиля Дадана 1902 год
У нас, в особенности в Южных Штатах американского Союза или в старых Штатах, где господствовало невольничество, существуют также рутинеры или скорее люди отставшие. В этих местностях пчеловоды не только не имеют теоретических и практических знаний, но главное – не обладают образованием. Масса неграмотна и поэтому не может читать. Отсюда отсутствие всякого движения вперед, а таких людей, которые могли бы действовать своим примером, очень мало. Мне кажется, что в Европе условия совершенно другие, и если теория и практика не идут рядом, то причиною тому скорее являются привычки, обычаи страны, которые изменяются очень медленно. Во время моего путешествия по Франции в 1900 г. я был у одного рационального пчеловода, который занимается еще и садоводством. Он читает журналы и следит за успехами в деле пчеловодства. У него на пасеке были ульи разборные, но были и неразборные, старые соломенные ульи – колпаки. Он поспешил мне указать на огромное преимущество разборных ульев и сообщил, какие барыши он от них получал. Он переставляет соты из одного улья в другой для подкормки слабых семей или для подсиливания их червою; он выводит маток в отборных семьях, он отводит искусственные рои, и при помощи надставных ящиков и центрифуги ему удавалось получать в три раза более меда в рамочных ульях, чем в маленьких соломенных колпаках. «Значит, вы переведете всех ваших пчел из соломенных ульев в разборные?» - спросил я. Но у него не было такого намерения. И почему? Потому, что нужно бы было уничтожить эти старые ульи, которые еще были целы, и пришлось бы произвести расход на покупку новых ульев, стоящих гораздо дороже. Это все он объяснил мне совершенно спокойно. Я начал ему возражать. Сейчас же пришел мне в голову вопрос янки, который я ему и поставил: «Стоит ли это? Если выгодно выбросить старые ульи, даже их сжечь, приняться за работу в ульях новых систем и в этом вы убедились на опыте при ведении пчел рядом в тех и других ульях, то зачем же сохранять старые ульи?» «Зачем? Потому, - ответил он, - что они есть. Их уничтожить значило бы выбрасывать добро, т.е. уничтожать то, что еще может и будет служить».
И данный таким спокойным образом ответ был настолько категоричен, что я не стал более настаивать на своем. Вот одна сторона рутины, старой европейской рутины, о которой я не имел понятия. И однако, заметьте, что того, кто так рассуждал, нельзя было бы назвать рутинером. Это был человек, который следит за успехами пчеловодства, признает их и одобряет. Он готов без колебаний сам принять на будущее время новые ульи, но он не может примириться с мыслью об уничтожении старых ульев для того, чтобы их перестроить заново, даже если бы он должен был получить от этого большую выгоду. Ничто не должно пропадать, вот сущность этого взгляда.
Конечно, нет ничего дурного в привычке ничего не сбывать за бесценок, но если отказываться покупать жнею, потому что, старые серпы и старые косы еще хороши, то это уже значит хватить через край в экономии, которая создала богатство Франции.
Американец впал в противоположную крайность. Он покупает жнею, жнет на ней всю свою рожь, всю пшеницу и овес, пожалуй, еще собирает на ней и урожай своего соседа, а через три недели, как только кончается жатва, он как можно скорее сбывает машину из страха, чтобы не пришлось ее чинить на будущий год. Опыт его научил, что с каждым годом появляются новые значительные улучшения в этих машинах, и он полагает, что ему выгоднее продать машину, которая ему уже отслужила, и купить новую, усовершенствованную, которая даст лучшие результаты.
Его сосед, только что прибывший из Европы, с малыми затратами употребит в дело то, что он выбросил. Оба обычая имеют свои хорошие стороны. Один затрачивает много, получает большие доходы и быстро и все время идет вперед, другой затрачивает мало, получает мало доходов, но сберегает то, что зарабатывает. Он меньше подвергается опасности впасть в ошибку, если он ничего не пробует нового, но только благодаря риску и новизне все идет вперед, так как все, что может дать хорошие результаты, немедленно же применяется на практике в широких размерах. Однако есть и средина между этими двумя крайностями, это – применять все, что хорошо, и отбрасывать без колебаний все, что окажется на опыте плохо. В особенности надо поменьше теории и больше практики. Я читаю статьи во французских пчеловодных журналах, в которых писатель, человек науки, пытается разрешать неразрешимые задачи. Он строит теории на каких-нибудь научных опытах, не прибегая к практике, которая немедленно бы доказала, что он на фальшивой дороге. В одной статье, например, появившейся в нескольких французских журналах несколько времени тому назад, кажется в сентябре, Сильвиак старался доказать теоретически, что пчеловод, доставляющий своим пчелам в надставках застроенную вощину, при помощи очистки сотов на центрифуге, проигрывает в сравнении с тем, кто заставляет пчел строить ежегодно новую сушь. Он дает понять, не говоря этого открыто, что пчелы себя нехорошо чувствуют, когда им приходится заливать готовые соты. И что же, небольшая практика ему сейчас бы доказала, что он ошибается, и что очень вредно распространять подобные теории, не указывая примеров из практики. Начинающий, прочтя такой совет, будет уже предубежден против системы отбора меда на центрифуге и против часто повторяемой подстановки пчелам одних и тех же сотов, заливаемых пчелами медом и очищаемых на центрифуге. И однако, что доказали опыты, произведенные на практике по этой системе? Тому, кто испробовал этот способ с подвижными рамками, не трудно будет дать на это ответ.
Поставьте в магазинах десяти ульев половину сотов, выстроенных в прошлом году или вообще старых сотов, а другую половину оставьте пустой. В девяти ульях из этого десятка пчелы заполнят медом все пустые соты раньше, чем начнут строить хоть один сот в пустой половине улья. Только в одном случае пчелы будут тянуть вощину прежде, чем зальют медом пустые соты, а именно если готовая вощина помещена далеко от гнезда, в холодном углу улья, или если пчелам нельзя класть в них мед, не покидая гнезда, да и эти соты пчелы пожалуй зальют, если семья сильна и температура нормальна.
Очень часто, во время обильного взятка, пчелы предпочитают заливать медом соты, удаленные от центра, и оставляют на более позднее время пустое пространство, хотя бы оно находилось ближе к центру, чем отстроенные соты. Из этого следует, что пчелы ясно указывают на то, что для склада меда во время взятка они предпочитают иметь застроенные соты, чем пустые пространства, которые надо еще застроить для того, чтобы сложить в них мед. Этот вывод сделан не теоретически, а практически, на основании 35-летнего опыта. Впрочем, каждый сам может это испробовать, а испробовать – значит согласиться с этим. Центрифуге тоже пришлось бороться не только с рутиной, но и с множеством всевозможных теорий, которые ей закрывали дорогу. И центрифуга проложила себе путь, теперь она является необходимой в практическом пчеловождении. Когда я увидел на Парижской Выставке прессы для выжимания из сотов меда, я прямо не верил своим глазам.
Для того, кто испытал употребление центрифуги рядом со старыми способами, вопрос этот уже бесповоротно разрешен. Возвратиться опять к прессам для меда – это все равно, что бросить железные дороги и вернуться к почтовым каретам. Бросить жатвенные машины и приняться за серпы. Еще серп может быть полезен для местечек с каменистой почвой, куда жатвенная машина не может пройти, между тем как центрифуга настолько практична, что ее можно употреблять даже при трех или четырех ульях, если они только ведутся рационально.