У истоков русского пчеловодства
В.Г. Миронов, кандидат экономических наук
Современная историческая наука предполагает, что еще в глубочайшей древности, за 1,5 — 2 тысячи лет до нашей эры, предки славян выделились в особую группу из огромного конгломерата индоевропейских племен, предков славян, балтов и германцев, расселившихся по Европе вслед за отступлением последнего ледника. Вероятно, уже в то время предки славян были знакомы с пчелами и медом, получая его в качестве трофея «охоты», для существования которой имелись все необходимые условия. На арене мировой истории восточные славяне, предки современных украинцев, белорусов и русских, появились сравнительно поздно.
Вероятно, уже в то время предки славян были знакомы с пчелами и медом, получая его в качестве трофея «охоты», для существования которой имелись все необходимые условия. К этому времени не только Центральная Европа, но и Скандинавия насчитывали уже 6—8 тысяч лет, свободных от последнего оледенения. Их климат и растительность приобрели устойчивые, близкие к современным, формы и были вполне пригодны для жизни диких пчел, расселившихся по Европе после ледника.
Предки славян жили родовым строем, вели оседлый и полуоседлый образ жизни, вооружены были усовершенствованными каменными и костяными, а затем и бронзовыми, орудиями, у них появились зачатки земледелия и скотоводства. Основу экономики праславянских племен составляли охота и рыболовство, и по мере их общественно-экономического прогресса все большее значение приобретали производительные формы хозяйства — земледелие и скотоводство. При охоте за медом пчелы вначале выслеживались, отыскивалось их жилище, а уже потом, осенью, производился отбор меда. Отбор меда, вероятно, осуществлялся с применением огня и дыма. К этому времени у человека уже был накоплен многовековой опыт обращения с огнем и познано его свойство отпугивать насекомых и диких животных. Охота за медом предусматривает и другие навыки в обращении с дикими пчелами, и специальные орудия труда, что явилось также результатом многовекового, еще с эпохи спорадического собиратель¬ства, знакомства человека с медом и пчелами.
Вполне понятно, что в таких условиях медовый промысел в форме охоты за медом не мог играть сколько-нибудь важной роли в экономике праславянских племен, так как материальную основу их жизни составляли вначале охота и рыболовство, как более стабильные и шире распространенные источники необходимых жизненных благ, а затем все больший удельный вес стали занимать земледелие и скотоводство.
Но вместе с тем нельзя не отметить, что охота за медом была у предков славян единственным источником концентрированного пищевого сахара, игравшего важней-шую роль в пищевом рационе, особенно в рационе детей и больных. И с этой точки зрения значение охоты за медом в жизни праславянских племен трудно переоценить. Она являлась необходимым звеном в прогрессе интеллектуальной и материальной культуры предков славян.
На рубеже нашей эры славянские племена находились на такой ступени общественно-экономического развития, когда возникает и развивается на основе трудового принципа право частной собственности на борть, и собирательный промысел — охота за медом — начинает уступать место первой производительной форме пчеловодства — бортничеству.
Византийские и другие писатели VI в. н. э. (Прокопий Кессарийский, Маврикий Стратег, Менандр, Иордан и др.), описывая быт славян, в том числе и восточных, подчеркивают прежде всего земледельческую основу их экономики, оставляя вне поля зрения пчеловодство. По- видимому, в это время, в период расцвета военной демократии, когда основой экономики служило земледелие, а военные походы и грабежи доставляли то, что не производилось у себя, то есть когда международная торговля славян находилась в зачаточном состоянии, продукты славянского пчеловодства удовлетворяли главным обра-зом их внутренние потребности и уровень производства этих продуктов у славян не был, или почти не был, известен мировой общественности. Отсутствие собственно славянских письменных памятников той эпохи также не позволяет судить об уровне развития пчеловодства восточных славян в период расселения их в Поднепровье и Приильменье. О характере и уровне развитий пчеловодства у восточных славян в докиевский период можно создать представление лишь на основе данных о характере и уровне их общественно-экономического развития в целом.
В таких условиях бортничество получает все более широкое распространение и развитие, а по мере феодализации земли, по мере перехода ее в частную собственность с захватом лучших сельскохозяйственных угодий и бортных лесов племенной знатью и вождями начинается постепенный переход бортничества в бортевое пчеловодство, начинается процесс формирования и становления пчеловодства как отрасли народного хозяйства феодального типа. В пору расцвета бортничества леса находились в собственности сельской территориальной общины и эксплуатировались ее членами сообща. Каждый, желавший заниматься бортничеством, мог изготовить в лесу нужное ему число бортей, заселить их пчелами и использовать в своих целях. Труд, затраченный на изготовление борти и заселение ее пчелами, давал ее владельцу право безраздельно пользоваться продуктами пчел из принадлежавшей ему борти. Общинная форма пользования бортными угодьями и частный порядок присвоения продуктов бортничества вызвали к жизни традиции, просуществовавшие в течение многих сотен лет, до момента перехода бортевых форм пчеловодства в пасечные. Имеются в виду традиции клеймения бортных деревьев, проставления на них «знамен» — знаков принадлежности дерева и борти с ее содержимым определенному лицу. Бортевое пчеловодство не имело существенных технико-технологических отличий от бортничества. При бортевом пчеловодстве, как и при бортничестве, жилищем для пчел служили искусственно подготовленные или приспособленные естественные дупла-борти, также осуществлялось заселение бортей пчелами и отбор меда, так же клеймились бортные деревья «знаменем» их владельца. Но вместе с тем бортевое пчеловодство в общественно-экономическом смысле и организационном отношении — это уже принципиально новая его форма. Если при бортничестве право на борть и ее содержимое базировалось на трудовой основе и частной собственности на орудия производства бортей, то по мере перехода общинных земель и бортных лесов в собственность имущей верхушки общества трудовое право на борть заменялось феодальным правом на землю и ее богатства. Лучшие бортные угодья со всеми бортями и пчелами становились собственностью племенных вождей и князей, их родственников и знатных дружинников. Обслуживаемые зависимыми от владельца людьми бортные угодья стали важным звеном вотчинного феодального хозяйства, а если рассматривать феодальную систему в целом, то и всего народного хозяйства. Феодальное бортевое пчеловодство уже охраняется и регламентируется феодальным законодательством и выполняет функции, диктуемые требованиями и общественно-экономическими особенностями феодального строя.
Благодаря развитию международной торговли пчеловодство превращается в источник продуктов, игравших в ней роль валюты, а вместе с этим и в один из источников обогащения племенной знати, в мощный рычаг классового расслоения, феодальной эксплуатации и закабаления населения.
Высокий и постоянно увеличивавшийся спрос на продукты восточнославянского пчеловодства предъявляла Византийская империя, которая, по словам Маркса, была мировым центром роскоши и нищеты. Этот спрос, особенно на воск, обуславливался, прежде всего, гигантским развитием православной византийской церкви с ее пышными, торжественными обрядами, строгими требованиями к качеству церковных свечей, стремлением к роскоши феодальной церковной верхушки. Не меньшее значение в этом отношении имела также прогрессировавшая тенденция к роскоши и у светских феодалов. В целом все это делало Византийскую империю крупнейшим потребителем воска и меда, а племена восточных славян постепенно превращались в крупнейшего поставщика продуктов пчеловодства на византийский рынок.
Вторым крупным потребителем восточнославянского меда и воска в силу аналогичных причин были страны арабского Востока, а главным поставщиком их постепенно становились опять-таки восточнославянские племена.
Таким образом, в течение 1 тысячелетия нашей эры до образования первого Русского государства, пчеловодствовосточных славян прошло путь развития от охоты за медом ипервых зачатков бортничества до отрасли народного хозяйства феодального типа, то есть подошло в своем развитии к уровню пчеловодства наиболее развитых земледельческих скифских племен, например, скифов-пахарей, к концу первого тысячелетия до н. э.
Центром объединения восточных славян в единое русское государство в IX веке нашей эры стала территория, которую тысячелетие назад занимали скифы-пахари, знавшие, судя по уровню их общественно-экономического развития, пасечное пчеловодство. По свидетельству И. И. Ляпушкина (1969), будущий территориальный центр Киевской Руси был в это время свободен от оседлых земледельческих поселений, и славянами по существу вновь была создана здесь своя земледельческая и вообще производственная культура. По новейшим данным археологии, хронологический разрыв между славянами и предшествовавшими им земледельческими племенами Среднего Поднепровья составляет около двух веков. Этот разрыв объясняется теми бурными военно-политическими событиями, которые происходили на территории южнорусских степей и лесостепи в первой половине первого тысячелетия нашей эры и были связаны с эпохой великого переселения народов.
Пчеловодство восточных славян, начиная с древнейших времен первобытнообщинной эпохи, шло своим самобытным путем без каких-либо заметных влияний со стороны за счет главным образом своих внутренних сил развития. Характер общественно-экономического развития у разных восточнославянских племен не был одинаковым, неодинаково развивалась и их материальная культура, в том числе и пчеловодство.
В VI-VII вв. нашей эры у восточных славян уже на лицо были те племенные образования, которые потом под собственными именами войдут в перечень племен Начальной русской летописи. В это время восточные славяне уже занимали огромную территорию, почти от Финского залива на севере до Дуная и Черного моря на юге, от Припяти и Днестра на западе до верховьев Волги, Оки и Дона на востоке. Эта территория характеризуется значительным различием природных условий, что не могло не оказать влияния на уровень и темпы общественно-экономического развития отдельных племен и даже целых их групп. Северная и восточная группа восточнославянских племен, к которым относят словен, кривичей, вятичей, северян, радимичей и дреговичей, развивались в общественно-экономическом отношении вначале медленнее южной группы, в состав которой входили поляне, уличи, тиверцы, дулебы, хорваты, древляне и, по некоторым данным, племена рос. Но к моменту образования Киевского государства уровень общественно-экономического развития племен северной и южной групп фактически сравнялся, что в значительной мере обеспечило успех объединения их в единое общерусское раннефеодальное государство. К этому времени практически у всех племен основой экономики стало пашенное земледелие и животноводство, успешно налаживались торгово-экономические связи как между племенами, так и международные, шло энергичное формирование феодальных классов.
Более быстрому развитию племен южной группы способствовали естественные и политические условия, сложившиеся в лесостепных районах современной Украины во второй половине 1 тысячелетия нашей эры (плодородные почвы, более мягкий климат, открытые, безлесные пространства, военно-политические и экономические контакты с Византией и кочевыми племенами причерноморских степей и т. п.). В соответствии с этим и пчеловодство восточных славян южной группы развивалось более быстрыми темпами, чем у северных и восточных племен. Но уже задолго до образования Киевской Руси вос¬точнославянские племена заложили основы того пчеловодства, которое в IX—X веках приобрело себе мировую известность и превратилось в важнейшую отрасль рус-ской феодальной экономики, оставаясь таковой до XVII века.